Иду с рыбалки. Поля. Перелески. Места безлюдные. Дикие даже. Чаще лося

можно встретить, чем человека. Раза в два. Чаще. Я засекал. 

Иду, значит, весь в себе. Тропочка-то – и не тропочка. Так. Ниточка в

траве. 

И вдруг навстречу на всех парах несется ротвейлер. Мощный такой.

Ухоженный. Язык на сторону. Давно, видно, бежит. 

А в этих местах ротвейлеры встречаются в четыре раза реже людей. Я

засекал. Соответственно, в восемь раз реже лосей. Короче. На восемь

виденных мной в этих местах лосей это был первый ротвейлер. Да. 

Вы бегущего ротвейлера видели? А бегущего на вас? 

Я встал. Наблюдаю. А что остается? Красиво бежит. Точно на меня.

Смотрит, правда, неестественно как-то. Не вперед, а куда-то вверх. 

Так и скачет, башку задравши. 

Ну я так подобрался слегка. Не, я собак-то никаких не боюсь. Кроме

неадекватных пекинесов. И то больше из-за хозяек. Но этому-то куда тут

еще так спешить, кроме как на обед мной? 

Он мимо меня – шшшшух! Красивую такую переставку сделал, огибая. И

дальше. Токо трава полегла. И, пардон, мошонка на место вернулась. Я

вслед посмотрел – а он уже за кустами. А там дальше нет ничего. Река. 

И все. И луга на той стороне. Загадка. 

Только я снова тронулся, нате. Из того же перелеска, откуда токо что

псина выскочила, мчится мужик. Ага. И бежит, главное, точно так же, как

этот ротвейлер. Ухоженный, лоснится, язык на сторону, и башка куда-то

кверху задрана. 

До меня добегает. Останавливается. Согнулся, руки в коленки упер.

Хрипит. Видно же – редко бегает. Сдох, марафонец. 

- Мужик! Пых-пых-пых! Бля! Пых-пых-пых! Тысобаку – пых – тут – пых – 

  не видел? Хрррр! 

- Ротвейлера? – я закурил. 

- Точно! Пых-пых! Хрррр! 

- А вон туда побежал. – я махнул сигаретой за спину в сторону реки. 

- Вот сука! Хрррр! Пых-пых-пых! Ух! Все! Не могу! – и упал жопой в

  траву. 

- Вернется. Там дальше бежать некуда. Река. Болото. Он же через реку 

  не поплывет. 

- А вот хуй его знает! Хрррр! Если шарик не съебется – поплывет как

  нехуй делать. Дай закурить, – мужик потихоньку приходил в себя. 

Я протянул сигарету. 

- Чего он ломанулся-то? 

- Блять! За шариком! 

- За каким Шариком? 

- Понимаешь. Мы мимо просто ехали. Остановились поссать. Ну а этому же

  размяться надо? Шесть часов в машине. Ну я шарик и надул. Ему шарик

  надувной – лучше ничего не надо. Будет его пендюрить, пока не лопнет. 

  Я его к этим шарикам со щенка приучил. Специально. Ну, чтоб петард не

  боялся. Фейерверков этих ебаных. Звуков, короче, громких. Он шарик

  гоняет-гоняет, потом или прокусит, или лапой. Тот хуяк – и лопнет. У

  меня этих шариков полный бардачок. А хули? Не самому же мне с ним

  прыгать? 

Мужик передохнул. Я ждал. Все ясно. Шарик ветром подхватило – пес за

ним. 

- Ну, хули. Я стекла пока протираю. Этот резвится. С шариком. Он

  шарик-то носом поддел, тот хуяк – и на кусты. Бах! И лопнул. Ну и

  пиздец. Шарик лопнул – можно ехать. 

Мужик вздохнул и сделал круглые глаза. 

- И вдруг. Смотрю. Бля! Точно из этих кустов. Где шарик лопнул. Только

  далеко. Выплывает этот ебаный дирижабль! Красный! Как наш шарик. Этот

  как увидал, у него видно в мозгу чего-то закусило, и он кааааак ебанет!

  За этим статосратом. Я – за ним. Блядь! Даже машину не закрыл! 

- Тут нет никого. Только лоси, – успокоил я. - Какой сратостат? 

- Ну ты чего, мужик? Вон же! – и ткнул рукой мне за спину и вверх. 

Я обернулся. 

С той стороны реки, километрах в двух навскидку, высоко в небе висел

ярко-красный огромный воздушный шар. Настоящий. Большой. Взрослый. И

визуально, если прикинуть, он да, точно соответствовал размерами

обычному надувному шарику метров с десяти. 

Я аж присвистнул. Откуда? И как я его раньше не заметил? 

- Жопа! – сказал мужик. – А ты говоришь – не ебанет за речку. Как два

  пальца! Он же на этих шариках повернутый. Пока не лопнет – хуй отстанет.

- Слышь? А ведь если на ту сторону ебанет, сам обратно не вернется. Не

  поплывет. 

- Точно? – я кивнул. - Точно! Не знаешь, где тут ближайший мост? 

- Знаю. Сам долго не найдешь. Я покажу. Пойдем сначала на реку глянем.

  Там далеко видно. 

- Блядь! Слушай! А машина? 

- Что за машина? 

- Джип. Паджера. Может я ....? 

- Да ладно. Местные не тронут. Мы быстро. Тут пять минут до реки-то.

  Если переплыл – увидим. Там поля, на той стороне. Может сплаваешь. 

  Речка неширокая. А я к машине схожу. Покараулю. Или наоборот. Только 

  он меня слушать не будет. 

- Ладно. Пошли. Решим. – мужик явно приободрился. – Бля, слушай, спасибо

  тебе. Я без собаки отсюда один хуй не уеду. Год жить буду. 

- Найдем. 

Я потянулся за удочками. Он тяжело поднялся, отряхивая задницу. И вдруг

заорал: 

- Ну что, сука?! Нашароебился, засранец? 

Я оглянулся из-под руки. 

От кустов, виновато тупя башку и поджимая то место, где у большинства

собак хвост, мокрый как цуцик, понуро брел ротвейлер. 

- Иди сюда, сынок! Иди, ссученок! – радостно орал мужик и притопывал от

  счастья. – Ща те папка знатных пиздюлей вваливать будет! 

Не доходя до нас метров десяти, пес вдруг остановился. Повернулся к реке.

Задрал башку и зло и обиженно гавкнул. Потом присел на задницу. Глянул в

нашу сторону. И натурально, в голос, заплакал. 

Там, за рекой, высоко в небе, непонятно каким ветром занесенный, парил

огромный красный воздушный шар.